ДЕВУШКА ТОЖЕ ЧЕЛОВЕК
- И что?
- И что?
- ?
- Чего вы на меня пялитесь? Я такой же человек, как и вы только женского пола.
Юноша смутился, не зная, что ответить. Ведь он даже не смотрел на девушку, сидевшую на лавочке напротив. В обеденный перерыв он, как всегда пришел в парк, съел пару бутербродов, а теперь сидел и думал, как он говорил «ни о чем».
Эта девица пришла и села напротив него, так, что если бы он смотрел осознанно, то его взгляд падал бы как раз на нее. Объяснять возмущенной агрессивной девушке с повадками вечно ущемляемой феминистки, что он смотрел не на нее, а вглубь себя, казалось занятием бесполезным. Хотя она словно уже ждала его объяснений и попыток оправдаться, закинув локоть на спинку лавочки и подперев щеку кулаком.
- Извините, мне нечего вам сказать, - только и выдавил он из себя, не желая вступать в дискуссии. Вот так сидишь, никого не трогаешь, и тут появляется такой тиран, вторгающийся в твой мир, пытается привлечь внимание к своей персоне, да еще и обвинить тебя в чем-то на ровном месте. Юноша, дезорганизованный поведением новой знакомой, встал в попытке удалиться.
- И вы так уйдете? – снова бросила она фразу-вызов.
А как он должен был уйти и что делать, не понимал он.
Листья в кронах деревьев шептали «уходи, не ввязывайся», весеннее солнце подмигивало, зазывая вслед за собой, а он стоял в недоумении глядя на горящие огнем рыжие волосы. Да, теперь его можно было обвинить в том, что он пялится на нее. Он уже полностью вышел из глубины своих мыслей и все внимание сконцентрировал на раздражителе в образе рыжеволосой девушки, жаждущей то ли диалога, то ли конфликта.
Чего ждала она в ответ на свой вызов? Он не знал этого, но видел лишь с ее стороны надежду на то, что ей ответят. Рыжая красавица, словно вышла на поле боя и ждала в ответ аналогичных воинственных действий. Ничего не произошло, но даже это чем-то не понравилось ей в поведении мужчины. В его молчаливом отсутствующем взгляде в ее сторону она успела увидеть агрессию в адрес всей женской половины человечества. Она обязана была вступить в борьбу и доказать, что она не слабая, что она тоже человек – профессиональный борец за права. Без предупреждения она уже нападала на первого встречного мужчину, штурмовала стену непонимания всего мира в образе одного человека.
Он подошел к ней уже совсем близко, вторгаясь в личное пространство, о котором она готова была заявить во всеуслышание. Обычно мужчины боялись ее, остерегались подходить так близко.
- Я желаю вам любви, - всего лишь произнес он. После чего поцеловал девушку в губы, развернулся и зашагал по аллее.
Давно никто не осмеливался на такой шаг. Может все ее вызовы к миру, к мужчинам и были нацелены на то, чтобы обратить на себя внимание. Не за равноправие она боролась все эти годы, а лишь за право быть женщиной, быть слабой, быть любимой. Ее доспехи дали широкую трещину в один миг.
И что теперь делать? Обвинять его в сексуальном домогательстве, звать полицию, как быть?
Странное давно забытое чувство заставило ее сорваться с лавочки и быстро зашагать вслед парню, окрикнув:
- Подождите...
Всё начиналось с белого холста,
Даже самый привычный для глаза предмет совершенно меняется, когда мы пытаемся нарисовать его: мы замечаем, что не знали его, что никогда его, в сущности, не видели.
- Чего вы на меня пялитесь? Я такой же человек, как и вы только женского пола.
Юноша смутился, не зная, что ответить. Ведь он даже не смотрел на девушку, сидевшую на лавочке напротив. В обеденный перерыв он, как всегда пришел в парк, съел пару бутербродов, а теперь сидел и думал, как он говорил «ни о чем».
Эта девица пришла и села напротив него, так, что если бы он смотрел осознанно, то его взгляд падал бы как раз на нее. Объяснять возмущенной агрессивной девушке с повадками вечно ущемляемой феминистки, что он смотрел не на нее, а вглубь себя, казалось занятием бесполезным. Хотя она словно уже ждала его объяснений и попыток оправдаться, закинув локоть на спинку лавочки и подперев щеку кулаком.
- Извините, мне нечего вам сказать, - только и выдавил он из себя, не желая вступать в дискуссии. Вот так сидишь, никого не трогаешь, и тут появляется такой тиран, вторгающийся в твой мир, пытается привлечь внимание к своей персоне, да еще и обвинить тебя в чем-то на ровном месте. Юноша, дезорганизованный поведением новой знакомой, встал в попытке удалиться.
- И вы так уйдете? – снова бросила она фразу-вызов.
А как он должен был уйти и что делать, не понимал он.
Листья в кронах деревьев шептали «уходи, не ввязывайся», весеннее солнце подмигивало, зазывая вслед за собой, а он стоял в недоумении глядя на горящие огнем рыжие волосы. Да, теперь его можно было обвинить в том, что он пялится на нее. Он уже полностью вышел из глубины своих мыслей и все внимание сконцентрировал на раздражителе в образе рыжеволосой девушки, жаждущей то ли диалога, то ли конфликта.
Чего ждала она в ответ на свой вызов? Он не знал этого, но видел лишь с ее стороны надежду на то, что ей ответят. Рыжая красавица, словно вышла на поле боя и ждала в ответ аналогичных воинственных действий. Ничего не произошло, но даже это чем-то не понравилось ей в поведении мужчины. В его молчаливом отсутствующем взгляде в ее сторону она успела увидеть агрессию в адрес всей женской половины человечества. Она обязана была вступить в борьбу и доказать, что она не слабая, что она тоже человек – профессиональный борец за права. Без предупреждения она уже нападала на первого встречного мужчину, штурмовала стену непонимания всего мира в образе одного человека.
Он подошел к ней уже совсем близко, вторгаясь в личное пространство, о котором она готова была заявить во всеуслышание. Обычно мужчины боялись ее, остерегались подходить так близко.
- Я желаю вам любви, - всего лишь произнес он. После чего поцеловал девушку в губы, развернулся и зашагал по аллее.
Давно никто не осмеливался на такой шаг. Может все ее вызовы к миру, к мужчинам и были нацелены на то, чтобы обратить на себя внимание. Не за равноправие она боролась все эти годы, а лишь за право быть женщиной, быть слабой, быть любимой. Ее доспехи дали широкую трещину в один миг.
И что теперь делать? Обвинять его в сексуальном домогательстве, звать полицию, как быть?
Странное давно забытое чувство заставило ее сорваться с лавочки и быстро зашагать вслед парню, окрикнув:
- Подождите...
Иван Трофимчук
Брест
Не покидайте Родину!
- Пусть не вольготно на Руси и неуютно
- И донимают перемены – сквозняки.
- Чужое счастье кажется доступным
- На расстоянии протянутой руки.
- И забывая истину простую,
- Что хорошо повсюду, где вас нет,
- Бросаетесь, как в омут, в жизнь чужую,
- Чужими становясь на целый свет.
- Вам будут сниться русские равнины,
- Леса, пригорки, неухоженность дорог.
- И звать назад вас будет дом родимый,
- Что так без вас печален, одинок.
- Замучит вас и грусть, и ностальгия.
- От них лекарств не купишь, не найдешь.
- И новизны восторг сойдет на литургию
- По жизни, что пропала ни за грош.
- Не покидайте Русь так безоглядно,
- Поверьте в красоту ее и стать.
- Она покажется и в непогоду вам нарядной.
- Сомнения души заменит благодать.
- Пусть не вольготно на Руси и неуютно,
- Порою кажется , что с ней не по пути.
- Зачем же становиться cыном блудным,
- Ведь Родины другой не обрести!
========================================================================
Всё начиналось с белого холста,
Художник слыл наверно полубогом.
Там, где строка была ещё чиста,
Он акварелью написал о многом.
И взмахом кисти, словно дирижёр,
Он управлял землёй и небесами
И наших душ безмолвный разговор
Запечатлел объятьем между нами.
Всё начиналось с белого холста,
Той нашей первой и последней встречи.
Там, где строка была ещё чиста,
Художник написал:"...о многом".
К. Бальмонт
========================================================================
Даже самый привычный для глаза предмет совершенно меняется, когда мы пытаемся нарисовать его: мы замечаем, что не знали его, что никогда его, в сущности, не видели.
========================================================================
Андрей Вознесенский
Васильки Шагала
Лик ваш серебряный, как алебарда.
Жесты легки.
В вашей гостинице аляповатой
в банке спрессованы васильки.
Милый, вот что вы действительно любите!
С Витебска ими раним и любим.
Дикорастущие сорные тюбики
с дьявольски
выдавленным
голубым!
Сирый цветок из породы репейников,
но его синий не знает соперников.
Марка Шагала, загадка Шагала —
рупь у Савеловского вокзала!
Это росло у Бориса и Глеба,
в хохоте нэпа и чебурек.
Во поле хлеба — чуточку неба.
Небом единым жив человек.
Их витражей голубые зазубрины —
с чисто готической тягою вверх.
Поле любимо, но небо возлюблено.
Небом единым жив человек.
В небе коровы парят и ундины.
Зонтик раскройте, идя на проспект.
Родины разны, но небо едино.
Небом единым жив человек.
Как занесло васильковое семя
на Елисейские, на поля?
Как заплетали венок Вы на темя
Гранд Опера, Гранд Опера!
В век ширпотреба нет его, неба.
Доля художников хуже калек.
Давать им сребреники нелепо —
небом единым жив человек.
Ваши холсты из фашистского бреда
от изуверов свершали побег.
Свернуто в трубку запретное небо,
но только небом жив человек.
Не протрубили трубы господни
над катастрофою мировой —
в трубочку свернутые полотна
воют архангельскою трубой!
Кто целовал твое поле, Россия,
пока не выступят васильки?
Твои сорняки всемирно красивы,
хоть экспортируй их, сорняки.
С поезда выйдешь — как окликают!
По полю дрожь.
Поле пришпорено васильками,
как ни уходишь — все не уйдешь...
Выйдешь ли вечером — будто захварываешь,
во поле углические зрачки.
Ах, Марк Захарович, Марк Захарович,
все васильки, все васильки...
Не Иегова, не Иисусе,
ах, Марк Захарович, нарисуйте
непобедимо синий завет —
Небом Единым Жив Человек.
